Four matching calluses on our fingertips

Когда ты покидаешь родной дом, твои родные берегут память о тебе, твои слова и фотографии, но никогда - твои вещи. Мелочи в интерьере, что ты тщательно подбирал, засовываются в кладовки, твой рабочий стол завален чьим-то барахлом, твои плакаты со стен сняты. Это как бы уже немножко не твой дом. Приехав домой, я обнаружила на своей электрогитаре уродливую двухсантиметровую царапину. Вероятно, кто-то неаккуратно открыл дверцу шкафа, недалеко от которого она стояла, содрал с инструмента краску, покорёжил мягкое дерево. Естественно, никто не знает, откуда царапина. Мелочь, казалось бы, я маме и слова упрека не сказала. Не виню ее, и все-таки обидно очень.
Я сидела, обнимала свой Squier, словно рахитичного ребенка, и рыдала.
Просила у него прощения, за то, что я бездарность. За то, что ему так не повезло со мной. Он мог бы принадлежать какому-нибудь настоящему музыканту и каждую неделю взрывать залы, а вынужден простаивать в углу в ожидании часа, когда я начну вдруг петь и играть сама для себя.Мама подарила мне его на двадцатилетие, тогда мне еще верилось, что я буду профессионально заниматься музыкой. Да, мне всегда нравился мой голос, у меня даже есть вокальное образование. Я артистична и уж точно играю не хуже, чем те ребята, чью музыку я слушаю. Более того, у меня сохранилось некоторое количество текстов, которыми я довольна, и несколько таких, которым я до сих пор удивляюсь и которыми горжусь.Но музыка! Я никогда не умела писать музыку. Я никогда не была композитором, и это помешало мне стать настоящим музыкантом.
Я могла бы просто играть или петь в какой-нибудь хорошей панк-команде, но такой группы так и не нашлось. А потом я выросла и уехала.
Продать электруху? - мелькнула мысль. Кому-нибудь стоящему, симпатичному человеку.Но эти алые бока, податливые колки, строй даже не сбился, пока гитарка пылилась без дела...Я не смогу с ним расстаться...
Весь день в ожидании мамы я отрешенно играла на электрухе, и пела, и орала во всю глотку. Словно искупляя вину. Может, простил?

Тоска обуяла меня
По непрожитой жизни моей,
Как будто смогла потерять
То, чего не было никогда.
И так захотелось пойти
Вникуда по пустыням аллей,
По продрогшим твоим площадям,
По асфальту, по корочке льда.

Оглянись, эти стены хранят
Чувства, судьбы десятков людей.
Задержи на них взгляд, милый друг,
Посмотри, да беги поскорей,
Они созданы для долгих дум,
Для прогулок с бутылкой вина,
Чтобы грусть и печаль переулков твоих
Я одна могла выпить до дна.

Город смотрит в глаза тебе тысячей глаз,
Колет в бок миллионом локтей,
И куда б ни пришел и ни сунул свой нос -
Будешь лишним немного везде.
Одиночество средь серой массы людей
Отрезвляет и силы дает,
Я одна, и мне лучше -
Когда я одна, я могу идти только вперед.

Как так вышло, что места мне нету нигде?
Где тот город, что станет родным?
Уезжаю, но все-таки, буду скучать,
Я прошу: оставайся живым.

Я пройдусь вдоль реки и замерзну слегка,
У стены покормлю голубей,
Я люблю безответно, бездумно люблю,
Дни нетраченной жизни своей.
Я поем чебуреков, их кофе запью,
Обожгу свой несчастный язык.
Я хотела бы знать, только честно ответь:
Город тоже немного привык?

Я сдуваю пушинки с озябшей души
Прямо в лица прохожих людей,
Мыльные пузыри своей бедной любви
Я хочу подарить им скорей.
И мне жалко травы, ей сейчас холодней,
Свой беречь изумруд под снегами зимы,
И мне жалко людей, хотя честно сказать,
Здесь есть те, кому быть здесь - важней.

Я сложу самолетик из рекламных брошюр,
Оптимизмом поддельным напичкан проспект,
Буквы гнусной рекламы на крыльях видны
но сейчас стали вдруг никому не важны -
его первый и последний полет:
Первый мой самолет тонет в мути яузских вод.

И я иду по бульвару, я смотрю вникуда,
Со всей дури вдыхаю чудовищный смог,
Я хотела бы чтоб, точно так же, как я
Город тоже меня помнить мог.
И я глажу стену, каждая хороша,
И ботинкам ништяк двигать по мостовым,
И в каждой улочке - шарм, в каждом доме - душа.
Я хочу оставаться здесь с ним.

Я могу не успеть, я могу не суметь,
Я хочу все сейчас рассказать,
Я до дня хочу вычерпать серую грусть,
Целовать глазами лепнину домов,
Словно больше сюда не вернусь.

2 ноября 2009
Москва(с)

Когда постоянно, день ото дня выполняешь одну и ту же работу, жизнь приобретает ту ненавистную цикличность, что лишает ее прелести. Мимолетный фотоснимок, кадр из жизни. Девушка-белочка, бегущая в своем колесе без цели и смысла.
И снова сделала перевод кое-как. Не потому что не поняла, ведь я знаю, что сильна в этом,а просто перевела нарочито небрежно.
Уже не хочется....
Я встаю каждый день в 7 утра, прихожу домой в 7 вечера, и ложусь в 1 ночи,  чтобы вновь проснуться в 7.
Да, это совсем скоро кончится, и я буду скучать без учебы, но все равно я устала. Это всегда так весной.
да, я получаю удовольствие от классно сделанного перевода, я испытываю некую гордость. Но что толку с того? Из гордости не высосать ни глотка духовности.
А хочется писать, творить, хочется высказать наконец все то, что накопилось, а не только делать то, что ты ДОЛЖЕН. Это слишком обидно, когда знаешь, ЧТО тебе делать, но тупо не находишь времени.
Эти слова, эти мысли, застыли, застряли где-то в горле,превратились в  камни на зубах. Насилую себя.
Эта тяга писать, это велоколепное графоманство, как сладкое молоко в груди - сначала болит и ломит, а потом, в один день,  пропадает. И мне очень страшно....